Эмили Дикинсон «Нет лучше Фрегата – чем Книга»
Нет лучше Фрегата — чем Книга —
Домчит до любых берегов.
Нет лучше Коня — чем страница
Гарцующих стихов.
Ни дозоров в пути — ни поборов —
Не свяжет цепью недуг.
На какой простой колеснице
Летит человеческий Дух!
***
Евгений Долматовский «Страна читателей»
Страна читателей! Такой
История не знала.
Люблю твой вечный непокой
И поиск идеала.
Как попадешь - от букваря
Под власть печатной силы,
Идешь, ее боготворя,
До самой до могилы...
Обложка или переплет -
Как маленькая дверца,
Приоткрывающая вход
И доступ в область сердца.
***
Давид Кугультинов «Книгоград»
В моем шкафу теснится к тому том.
И каждый том на полке - словно дом...
Обложку - дверь откроешь второпях -
И ты вошел, и ты уже в гостях...
Как переулок - каждый книжный ряд.
А весь мой шкаф - чудесный Книгоград.
Когда ты будешь в этот город вхож -
из Прошлого в Грядущее пройдешь...
***
Ирина Снегова «Ода книге»
1
Книги пахнут временем
И тленьем,
А на их источенных
Страницах
Тленью неподвластное
Хранится.
Прахом, пылью полок,
Прелью талой
Пахнут книги... Славой и опалой!
Дымом, боем,
Марсианской трассой,
Новизной
И типографской краской!
2
Библиотечные залы,-
Соборная тишина -
Как замершие вокзалы,
Где справочная не нужна,
Где разберутся сами
Эпохи, как их не дурили б,
В пергаменте и сафьяне,
Картоне и ледерине,
Здесь, где, как в колумбарии,
Рядом, разнясь лишь посудою,
Кумиры стоят и парии,
Только векам подсудные,
Здесь, где шаги, как шествие,
Шепот, как зов пророческий,
Шелест страниц - торжественней
Грохота смертных почестей.
3
Вы думаете - книжные шкафы
Молчат, а книги дремлют втихомолку
И никогда на ваших книжных полках
Движения не замечали вы?
И не бывало, чтобы фолиант,
Сверкающий, как божий лик в окладе,
Вдруг утром оказался где-то сзади,
За тощей книжкой, ставшей в первый ряд?
И чтоб она, одеждою бедна,
Судом времен от горя и забвенья
Отторжена, вельможных сочинений
Насущнее вам стала,- в рост видна
4
Талант! А что же он по сути
Такое? Божий дар? Огонь?
Где нарекают им? Кто судьи
В определении икон?
Гул восхищенья голосует!
А если - тихо, гула нет?
В счастливом случае рассудят!..
В чем этих случаев секрет?
Без них талант скорее странность,
Нелепость, рожа среди лиц,
Да крест семьи, да безымянность
Мышам доставшихся страниц!
5
Встаньте, прошу вас!
Почтим молчанием
Рукописи, книгой не ставшие,
Спаленные авторами в отчаянии
Иль убиенные их не писавшими.
6
Монах в обличье водяного,
Об истину точивший слово,
Поэт - смутьян, арап, безбожник!
Ночь. Стужа. Сани.
Мерзлый гроб в рогоже...
И женщина, судьбу отринув,
Нам шепчущая,
Вдаль, вперед:
"Моим стихам,
Как драгоценным винам,
Наступит свой черед!"
Я глажу переплеты ваших книг,
Как руки ваши глажу.
Сколько в них
Сквозь сто смертей идущего тепла...
Беда взяла вас.
Смерть их не взяла!
7
У каждой книги
Есть своя судьба.
Нет, говорят,
Неузнанных шедевров.
И как удача б
Ни была слепа,
Бесстыдна,- первым
Делается первый.
Пусть для того
Потребен долгий срок
И непредвзятость
Новых поколений...
А пули ход -
В живот или в висок,-
Разя творца,
Не трогает творений.
Они живут совсем отдельно,
На подлинность - века отпущены.
Им только смерть земли смертельна
Да власть бездумья над живущими.
8
Книги, сожженные книгоубийцами на кострах,
Книги, сраженные пламенем бомб и времянок,
Носит еще где-то по свету ветер ваш прах,
Книги, погибшие смертью солдат безымянных.
Памятник надо поставить, по совести, вам.
Время идет, все отчетливей к лучшему сдвиги...
Но в назиданье иным неразумным векам
Памятник нужно поставить -
"Замученной Книге"!
9
Вы, что в муке писаны,
Для добра,
Исступленьем истинного Пера!
В вас дорогой вечности
Держит путь
Совесть человечества -
Наша суть.
10
Темным-темно.
Полночная свобода.
Я славлю книгу!
Я пишу ей оду.
По черным окнам ламп склоненных блики.
Вы спать легли.
Вы отворили книги...
Я славлю книгу, ту, что этой ночью
Спасает вас в любом из одиночеств.
Я славлю книгу! Оду ей пишу.
Я вашего сочувствия прошу.
***
Райнер Мария Рильке «За книгой»
Я зачитался, я читал давно,
с тех пор как дождь пошёл хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,
не слышал я дождя.
Я вглядывался в строки, как в морщины
задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат…
и буквы катятся куда хотят.
Я знаю, солнце, покидая сад,
должно ещё раз оглянуться
из-за охваченных зарёй оград.
А вот как будто ночь по всем приметам.
Деревья жмутся по краям дорог,
и люди собираются в кружок
и тихо рассуждают, каждый слог
дороже золота ценя при этом.
И если я от книги подыму
глаза и за окно уставлюсь взглядом,
как будет близко всё, как станет рядом,
сродни и впору сердцу моему!
Но надо глубже вжиться в полутьму
и глаз приноровить к ночным громадам,
и я увижу, что земле мала
околица, она переросла
себя и стала больше небосвода,
а крайняя звезда в конце села –
как свет в последнем домике прихода.
***
Лев Ошанин «Литература – это исповедь»
Литература – это исповедь.
Под видом исповеди – проповедь.
Для тех, кого мы любим – заповедь.
Для тех, кто ненавистен – отповедь.
***
А.Т. Твардовский «Есть книги – волею приличий…»
Есть книги – волею приличий
Они у века не в тени.
Из них цитаты брать – обычай –
Во все положенные дни.
В библиотеке иль читальне
Любой – уж так заведено –
Они на полке персональной
Как бы на пенсии давно.
Они в чести.
И не жалея
Немалых праздничных затрат,
Им обновляют в юбилеи
Шрифты, бумагу и формат.
Поправки вносят в предисловья
Иль пишут наново, спеша.
И – сохраняйтесь на здоровье, –
Куда как доля хороша.
Без них чредою многотомной –
Труды новейшие, толпясь,
Стоят у времени в приемной,
Чтоб на глаза ему попасть;
Не опоздать к иной обедне,
Не потеряться в тесноте...
Но те, –
с той полки, –
"Кто последний?"
Не станут спрашивать в хвосте.
На них печать почтенной скуки
И давность пройденных наук;
Но, взяв одну такую в руки,
Ты, время,
Обожжешься вдруг…
Случайно вникнув с середины,
Невольно всю пройдешь насквозь,
Все вместе строки до единой,
Что ты вытаскивало врозь...
Михаил Фильштейн «Похвала книге»
1
Дряхлеет книга, как порой – наречье.
Душа ж ее, как буквица, горит!
Открой – заглавный лист заговорит
И сам к нему потянешься навстречу.
Упорный труд не терпит суеты,
Не возгорится от тщеты напрасной.
Вдали от этой суетности праздной
Я вчитываюсь в древние листы.
Удачу мечу красною строкой
И мысль шлифую – до седьмого пота.
Увековечит добрая работа
И тяжкий труд, и благостный покой.
О, счастье с книгой! Все идет на лад.
Темнеет переплет подобьем лат.
2
Темнеет переплет подобьем лат.
Как полукружье конского копыта,
На нем печать – лицо иного быта.
Но он, как прежде, гулок и крылат.
Ярился горн. Мохнатые меха,
Свирепо воя, выдубили кожу.
Она на пламя жаркое похожа.
Она гудит, как посох пастуха.
Померкла тушь и киноварь завяла,
И потускнела зыбкая строка.
Но руку обжигает сквозь века
Прохладный трепет крепкого сафьяна.
И горбится, и дышит, как Атлант,
На гнутой полке древний фолиант.
3
На гнутой полке древний фолиант –
Сосредоточье каменных анналов.
Гранит, надгробья, стены, плиты, скалы –
Обветренный эпохами гигант!
Какие письмена! Склонясь, немею
Над судьбами, что слово обрели.
Я долгую историю земли
Читаю и от горя каменею.
Пред каменным терпением людей
Бледнеют статуй бронзовые слитки.
Бесстрастные, бесчувственные свитки
Еще хранят былой накал страстей.
На полке древний том – нетленен, вечен –
Стоит, закладкой памяти отмечен.
4
Стоит, закладкой памяти отмечен,
Свод рукописный. Как стрижи из гнезд,
Слетелись буквы в зябком свете звезд –
Точеных литер звонкие предтечи.
Писец гусиным вывел их пером.
Хватило и терпенья, и сноровки.
Мудреные заставки и концовки
Украсил он неярким серебром.
О судьбах княжеств золотое слово…
Но в нем, дороже монастырских книг,
Тот, о себе самом, истошный крик –
О житии во времени суровом.
К глухому небу вопиющий глас…
Рукописание. Немой рассказ.
5
Рукописание. Немой рассказ.
Пресс Гутенберга – дней иных начало!
Тысячеустно слово зазвучало,
Как эхо в соснах. Книги звездный час!
Поющие печатальные доски,
Звенящие точеные шрифты…
Выводит речь себя из немоты,
В свинцовой повторяется полоске.
Стучит станок. Его призывный скрип
Не вязь писца – подобье рукоделья.
И голос, обреченный в тихой келье,
В зенит восходит – что там манускрипт!
Кричат истошно на немых страницах
Пергаменты, папирусы, таблицы.
6
Пергаменты, папирусы, таблицы –
Самой мечтой вооруженный дух.
Он в сумрачных столетьях не потух.
Отлит в свинец, к нам долетел, как птица.
Да будет словом праведным свинец!
Не все еще на этом свете ясно.
И сочетанье гласных и согласных
Еще не единение сердец.
Но полно! Время, злую мысль развей!
Огромный мир вокруг гудит, как улей.
Свинец летит в него не смертной пулей –
А доброй вестью, что всего живей.
Пора надежд… Мне звездной ночью снится
Их клинопись, их вязь, как предков лица.
7
Их клинопись, их вязь, как предков лица,
Из шквальной тьмы – я знаю! – не вернуть.
Распалась их доподлинная суть,
Их тайне до поры не проявиться.
Заколебалось мирозданье книг.
На миг, в былом огне, оно ослепло.
И стали книги жалкой горстью пепла,
И вырван – человечий! – их язык.
Все прописные истины – на знамя,
Как прописные буквы. Мрак и страх.
Но пламенем сраженные в кострах,
Взывают книги – душ живое пламя.
И, как солдаты, в трудный ратный час
Глядят в упор и не отводят глаз.
8
Глядят в упор и не отводят глаз,
Как зерна, буквы. Близок час урочный.
Еще молчит подтекст. Петит подстрочный
Выглядывает из наборных касс.
Но весел сев! И звездами в ночи
Восходят зерна черные клавира.
Альдины лад и вензель эльзевира,
И лирика кириллицы – звучи!
Созрел на пашне жребий Капулетти,
Взошла судьба Монтекки – быть беде!..
Чу! Задышал на черной борозде
Мятежный ветер нашего столетья.
Он – что сердца и царства сотрясал –
Под сводами озвучивает зал.
9
Под сводами озвучивает зал
Глухие стоны падающих сосен.
Умчатся ль вновь в пронзительную просинь
Погубленные эти голоса?
Вершинный ветер обмер. Песня спета.
Вечнозеленых не открыть очей.
Но книгой очарован, книгочей
Своих сомкнуть не может до рассвета.
Пилой низвергнутая красота!
Не в шифоньере и не в дутом кресле –
Она в странице со стихом воскресла.
Ее недостижима высота!
В простых томах расходятся по свету
Спрессованные голоса поэтов.
10
Спрессованные голоса поэтов
На книжных полках. Старый букинист,
Как временем измятый желтый лист,
Глядит, воспоминаньями согретый.
Изысканное слово – антиквар.
И золотой обрез первоизданья,
И корешок граненный, будто зданье, -
Все для торговца песенный товар.
Былая слава, призрачный успех,
Замеченные веком опечатки,
Меж строчек отсыревший груз взрывчатки,
Как добрый, отслуживший срок доспех…
Прекрасны букинисты! Не монету –
Они возносят гордый стих сонета.
11
Они возносят гордый стих сонета –
Поэты. Полуночники. Юнцы.
Кому из них – у времени в гонцы?
Кому – иная участь – кануть в Лету?
Наставников призывная труба –
За эту книжность их не обессудьте.
В живых, переплетенных кожей, судьбах
И их литературная судьба.
Они листают время том за томом,
Им в своих книгах не уйти от книг –
От этих мудрых, жизненных вериг,
Что стали и отечеством, и домом.
Восходит их магический кристалл,
Чтоб дух высокий души потрясал.
12
Чтоб дух высокий души потрясал,
Ведут века друг с другом поединок.
Свет – в изголовье. В книге – середина.
Эпохи сшиблись, слово – как металл.
Стремительно летит копье строки,
Шрапнель цитат свистит на бранном поле.
Зачитан том до дыр, до ран, до боли, -
Но рать на полках строится в полки!
Дано томам сердца глаголом жечь,
Мир покорять не кровью, а любовью.
Как вечный океан, у изголовья
Волнуется, кипит родная речь.
Она кипит, она гудит в поэме, -
Сквозь время мчась, сквозь немоту и темень.
13
Сквозь время мчась, сквозь немоту и темень,
Как за дверьми из огрубевших кож –
Любовь, измена, истина и ложь –
И тяжкое, и сладостное бремя.
Уже не скажешь: прошлое мертво.
Оно от нас усталый лик не прячет.
И кто-нибудь беспомощно заплачет
Над сумрачным характером его.
О, нет, читатель, смейся, как дитя,
Пусть радуется и душа, и тело!
Мы тот характер приохотим к делу,
Его мы вырвет из небытия!
Ах, книги старые! – распахнутое семя –
Они выходят к Жизни, к вечной теме.
14
Они выходят к Жизни, к вечной теме, -
Скупые строки, словно рваный крик.
Касайся же застежек моих книг,
Клади, фортуна, руки мне на темя!
Переносил я – пасынок Судьбы –
С листа на лист. И все повышли сроки.
Без напряженья все повисли строки,
Как провода, - и не гудят столбы.
С зеленых листьев надобно! И вот –
Пыхтит росток, пульсирует источник…
С оригинала, с Жизни, - что подстрочник! –
Я сотворил свой точный перевод.
Без гула дня, его живого веча,
Дряхлеет книга, как порой – наречье.
15
Дряхлеет книга, как порой – наречье,
Темнеет переплет подобьем лат.
На гнутой полке древний фолиант
Стоит, закладкой памяти отмечен.
Рукописание. Немой рассказ –
Пергаменты, папирусы, таблицы.
Их клинопись, их вязь, как предков лица,
Глядят в упор и не отводят глаз.
Под сводами озвучивает зал
Спрессованные голоса поэтов.
Они возносят гордый стих сонета,
Чтоб дух высокий души потрясал.
Сквозь время мчась, сквозь немоту и темень,
Они выходят к Жизни, к вечной теме.
***
Немає коментарів:
Дописати коментар