Мигель де Унамуно

Мигель де Унамуно (1864-1936) - испанский писатель и философ. В

философской лирике Унамуно предвосхищены все основные темы экзистенциализма несколько позднее оформившегося в отдельную философскую школу. В то же время она носит глубоко личный, исповедальный характер.  



Александр Долгих

 ***

Знаю о своём незнанье,

а иным и невдомёк,

что наш путь — одно скитанье

без ветрил и без дорог.

Знаю: кровь из ран саднящих

не иссякнет никогда;

знаю: жизнь душе болящей

дарит жажда, не вода.

***

Требовать от кого-либо, чтобы он стал другим, это все равно, что требовать от него, чтобы он прекратил быть самим собой. Всякая личность сохраняет себя, допуская изменения в своем способе мышления и бытия только в том случае, если эти изменения могут вписаться в единство и непрерывность ее духовной жизни.

Александр Долгих

***

Говоришь, я — загадка,

ну и что, моё счастье?
Ты — загадка другая,

но горишь ко мне страстью.

Разум мой — в цитадели

за высокой стеною,

ну и что, зато сердце —

нагишом пред тобою.

Твои мысли — потёмки,

я не рвусь в них проникнуть;

но зато твоё сердце

предо мною — как книга.

Ум не знает пределов,

сердце смерти не знает.

В твоем домике белом

жить нам, не умирая.

***


Александр Долгих

Человек жаждет любви, или, что то же самое, жаждет сочувствия. Человек хочет, чтобы ему сопереживали, чтобы разделяли его беды и печали. Когда нищий у дороги показывает путнику свою язву или гангренную культю, то в этом есть нечто большее, чем просто уловка с целью получить милостыню. Скорее всего, именно милостыня, а не помощь, облегчающая тяготы жизни, является сочувствием. Нищий не почувствует благодарности за милостыню, которую ему подают, отвернувшись, чтоб не видеть его и пройти стороной, благодарен он будет скорее за то, что посочувствовали, не оказав никакой помощи, чем если бы, оказав помощь, не посочувствовали, хотя, с другой стороны, он, может быть, и предпочел бы это последнее. Если не верите, посмотрите, с каким наслаждением рассказывает он о своих несчастьях тому, кто внимает ему с волнением. Он жаждет сострадания, любви.

***

Читать, читать, читать; прожить те жизни,

что выдумал кто-то.

Читать, читать, читать; забвение истин —

душе работа.

Одни лишь цветы фантазий и сказок

в миру нетленны;

лишь то, что рождает наш разум,

— в осадке пены.

Читать, читать, читать… Возможно,

и я стану чтеньем?

Своим творцом, своим прошлым,

своим твореньем?

***

Гостья, ласточка, поведай,

где ты зиму коротала?

Для гнездовий заповедных

есть ли в небе угол малый?

Ты летишь, а дом твой где-то…

Солнце в небе без остатка

расплавляет синь рассвета,

перелётная касатка.

В день весенний, в день цветущий

ты вернёшься к нам под кровлю,

пробуждая в наших душах

всё, что мы зовём любовью.

Только где оно, то счастье,

та отрада для страдальцев,

то бессмертное участье,

зов гнезда, что ждёт скитальцев?