Наталия Хмелева

И вновь потрясающее открытие - молоденькая девушка, уроженка нашего любимого Измаила, Наталия Хмелева. Филолог, философ, поэтесса. Наталья, скажем так, не согласна с пошлостью, пропитавшей культуру, с которой мы сталкиваемся каждый день: популярные стихотворения, банальные и очевидные истины, социальные сети. И с пошлостью, проникшей в нашу жизнь - изначально чистую и радостную. И очень верит в Бога и Богу. Я совсем не много знаю об этой девушке, но читала ее стихи, и скажу вам честно - мне понравилось! Читайте...

В конце путей

 

 На бессильном дне

 покоится, спит вода.

 А над ней клубятся дивные  города,

 Их бросают люди, чтобы  уплыть туда,

 где свершится таинство.

 И однажды аист, в клюве неся  Христа,

 Распахнет окно,

 и в нем загорит звезда: 

 Незнакомый свет, в котором-

 нет, неспроста-

 Поневоле плавятся..

 Но каких племен

 уходят, бредут  отцы

 В эти земли новые, в этот иной язык?..

 ..О, Иосиф,

 брат, в конце своих злых путей

 Жди  от  здешних птиц

 чуть-чуть не своих  детей.

***

Брошенным чудом в песчаном хаосе белом
вменяет улитка себя рассматривать после дождя.
Смотри, отец,как легка ее ноша, но медленно тело,
Как ее с миром связывает рецептор,
(Нежный, трусливый) как ее брюшко цепко,
Как изъеденный ею лист, шелестя,
сбрасывает обузу на дно ладони -
а она бежит в свой утробный домик,
и под врожденной крышей,смешной и тонкой,
превращаясь вдруг в твоего ребенка,
слушает, как над ней
небеса летят.
Лик человекообразный моим несчастьем
станет в тот день,отец, когда оборвешь
со-бытие, -умирание и со-участие
Между землей и тобой, превратившимся в дождь.
Ведь с этих пор мы, немые и дикие к слову,
Станем молиться Сварожичу-Дый-Коляде,
Детям, хозяйствам, телам- но не первооснове
Палок, плугов,стариков и детей, лошадей,
всяких сластей, и людей, и еще не людей.
Здравствуй в неведомых землях,на диких просторах,
в горьких плодах недоступных червишкам садов,
в вечном влечении,скорых и радостных спорах
дивных растений,симфониях животов,
музыке нутряного и дикого танца,
в акте которого каждый рождается в мир,
В той между нами-
оплаканной нами-дистанции,
Из-за которой
мы стали людьми.

 Обновление

 О как законно, женщины, мы нищаем

 Телом, и видим слабо, и ходим медленно.

 Старение кокона бодро оповещает

 О новой   памяти, данной девчонке ветреной

 В одном из будущих страшных больших времен

 Где,как младенец,больше не помня прошлого,

 Она взлетит, и в крыльях случится звон,

 И  рухнет кокон  на пол глупейшей ношею.

 Полны  ничьих невидимых  безделушек

 Музеи  мира: вышивки, вазы, ткани…

 Взлетай,сестра,возьми и меня, старушку

 Туда, где мы становимся  мотыльками.

Если девочки смотрят вверх

Если девочки смотрят вверх,

 То видят сквозь облака.

 Там небесный князь  уже снарядил  коня.

 День дождлив  и сер,

 Или   багрян закат-

 Они с князем делят сердце любого дня.

 Сколько глупостей есть,

  А ты зажигай очаг,

 Пусть огонь согреет суженого, и он

 Высоко,  где холодно,

  Тоже заварит чай,

 Высоко, где пусто,

  В твой окунется сон.

 И с порога, к счастью, виден его маршрут.

 От начала мира,

 Веришь, он был один.

 Когда князь встает-

  Люди за ним встают.

 Когда князь заходит, люди заходят с ним.

…Близко небесный князь,

 Весело жить одной.

 Будешь невестой, глазки - как два колодца.

 Только  в конце времен -

  Станут его женой

 Девочки, засмотревшиеся на солнце.

О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ

Было время, когда я пыталась уйти от языка в какой-то иной опыт . Я мечтала ухитриться и вынести что-то из этого места.  Но теперь я снова и снова учусь воспринимать любой язык как оппозицию к месту, где языка не существует. И знать: я родилась и живу именно здесь, в этом месте, лишенном языка, но ожидающем, чтобы язык даровали. Мне нужно было побывать здесь, увидеть его воочию для того, чтобы наконец понять: язык- это вовсе не то, что мы можем присвоить или освоить. Можно его осваивать - как процесс, подобно тому, как разворачивается биологическая жизнь, так и язык, шаг за шагом, являет нам новые оттенки мира. Это то, что создает присутствие. То, что не является идентичным нашему собственному состоянию, а значит - не оставляет нас неподвижными, не оставляет перед зеркалом, в той же самой комнате, а ведет за собой- пусть в недоступное, тайное, но- другое. Если бы я могла извиниться перед языком за неэтичное отношение (после гуманитарного университета мне тошнило от текстов не меньше, чем тошнило соседа по столу после «экватора»), я бы это сделала. Но я могу попросить прощения только у собственного сознания за то, что оставила его в пустой белой комнате, как отшельника-молчальника, ждать озарения, идущего из самих глубин прошлого опыта. Но опыт истощается. В ходе этого эксперимента (не писать, не выступать, не слушать, не читать) я хотела узнать, что есть человек, лишенный оппозиции, лишенный тяжкого труда проникновения в иное, оставленный наедине с собой, заброшенный в свой ограниченный внутренний мир. Другими словами, что есть чистое сознание, вынесенное за скобки мира- то, чем становится человек после смерти, как утверждают религии. Ты попадаешь не в рай и не в ад, а прямо к себе. Должно быть, это очень волнительный и праздничный момент, который дается только раз и по истечению определенного времени.

Но отказываясь от языка как от трудоемкого процесса прикосновения к совершенно иному, мы умираем, и умираем прежде времени. Минимальное присутствие концентрированных, чистых образцов языка и мысли создает "потерянный мир" - мир людей, которым недоступно мистическое и сакральное, а доступно лишь догматическое или культовое, что мы и видим в мире торжествующего капитализма. Если он торжествует, вероятно, все правильно сделали. Но я помню и свое детство –я не хотела ходить в детский сад, и мама брала меня с собой в библиотеку, я и дети других сотрудниц спали на рваных  стульях, в темных душистых хранилищах, и это было волшебно и сегодня совершенно невообразимо. Я помню еще те времена, когда поэт, выступая в каком-нибудь культурном центре, никогда бы  не додумался назначить цену за свое выступление. Хотя бы потому, что его искусство бесценно.

 С какой радостью и с каким трепетом прикасаются к миру дети! Быть недавно рожденной- незабываемое ощущение. Любое слово - новое и вкусное, брошенное, подаренное, принесенное со стороны. Эта дистанция творит мистическое отношение к дарованному миру. Миру, как чему-то совсем отличному от тебя самого, по причине того, что маленькому ребенку еще только предстоит стать человеком. Но с какой радостью он это делает! Эта дистанция еще есть, но по мере становления и усвоения человеческого, культурного опыта, по мере насыщения, она стирается. Если мы хотим говорить о своем обновлении как о первом шаге к воскресению чудесного, то нам необходима дистанция с тем, что принято считать языком, культурой, цивилизацией. Мы- ни то, ни это, ни другое, ничто. Прах ты, и в прах возвратишься. И это еще одна причина относиться к символическим системам (язык, религии, культуры) более, чем уважительно. "Кто не чтит златую Афродиту, кто отвергает дары ее, кто противится ее власти, того немилосердно карает богиня любви." Но в эту пору года в садах расцветают лишь нарциссы.

Когда в 2009 году  на фестивале « Межгород» судьба подарила мне знакомство с Владом Кленом, человеком, объединившим поэтов из разных городов Украины, я узнала о всеукраинском портале «ЛИТфест». Это уникальный  проект, и ничего подобного я не обнаружила, например, в Германии, где более популярны театральные платные выступления сложившегося « костяка артистов». Влада Клена последний раз я видела в 2010 году. Он не пережил то жаркое лето, что стало глубоким шоком для всех людей, которых он объединил. Он мечтал о «государстве поэтов» Хлебникова, и ему отчасти удалось воплотить эту идею. Теперь украинские города, по которым Влад мог ездить неделями, ночуя в поездах, стали настоящими братьями.  В 2012 году, после посещения международного фестиваля «Русский stil», родилась идея литературной гостиной  имени Влада Клена. В своей работе мы – команда  краеведов, литераторов, философов и музыкантов из г. Дюссельдорф- надеемся воплотить те хорошие вещи, которые когда-то нам повезло увидеть, и такую   задачу, как поиск самоидентификации поколением пишущих ребят из украино- и русскоязычного мира, родившихся в  80-е 90-е годы. Это уникальное время на сломе времен «культпросвета» и «слэма».